Май 1998
Общество трусов

Джеффри Р. Снайдер
(осень 1993)

И все же, в то время как людей поощряют упиваться своей индивидуальностью и самоценностью, СМИ и власти непрерывно советуют нам, что перед лицом смертельной угрозы мы не должны сопротивляться. Если на вас напал грабитель, нужно просто отдать ему всё, что он хочет. Если речь идет об изнасиловании, дискуссия сводится к разговорам о том, как женщина может изменить своё поведение, чтобы снизить риск изнасилования, и к обсуждению различных смехотворных "средств защиты", которые она может носить с собой, вроде милицейского свистка, ключей от квартиры, дубинки, или такого внушающего ужас оружия, как сотовый телефон.

Да как такое в принципе возможно? Как человек, так высоко оценивающий свою личность, может не реагировать на оскорбление, которым безусловно является посягательство преступника на его свободу, жизнь и имущество? Как может человек, считающий свободу самоопределения основой своего достоинства, согласиться с тем, что его насильственно лишают этого самого самоопределения? Каким образом он может тихо, спокойно с чувством собственного достоинства отказаться от сопротивления?

Разумеется, предполагается, что тут нет никакого противоречия. Совет "не противодействовать преступному посягательству, а просто отдать свои вещи" основывается на утверждении, что жизнь является высшей ценностью, и что никакое имущество не стоит жизни. Оставим в стороне возмутительность предположения, что с преступником, представляющим смертельную угрозу, следует обращаться так, как будто бы между преступником и жертвой существует некий новый общественный договор: "Я вас не трону и не убью, если вы отдадите мне то, что я хочу". Феминистки много лет объясняли людям, что изнасилование связано не столько с удовлетворением сексуальных потребностей насильника, сколько с его желанием подчинить и разрушить личность жертвы. Вероятно, кто-то должен сообщить властям и СМИ, что похищение и захват людей, грабёж и вооруженное нападение - это посягательства не столько на собственность, сколько на личность.

Преступление - не только полное отрицание общественного договора, но и насилие над личностью и достоинством жертвы. Если достоинство человека состоит в том, что он является наделенным разумом и моральными принципами существом, добровольно вступающим в свободное взаимодействие с другими, то преступление всегда есть посягательство на человеческое достоинство. Фактически, преступление - это акт порабощения. Ваш бумажник, кошелек, или автомобиль не могут стоить дороже вашей жизни, но ваше достоинство может; а если оно не стоит того, чтобы за него бороться, то вряд ли оно вообще у вас есть.

Дар жизни

Хотя современному человеку трудно представить себе это, некогда существовало всеобщее убеждение, что человеческая жизнь есть дар Божий. И не защищать её в минуты опасности означает презирать этот дар. Человек, который так поступает - трус, он нарушает свои обязательства перед обществом. В одной проповеди, которая была произнесена в 1747 году в Филадельфии, отказ от сопротивления преступнику приравнивался к греху самоубийства:

"Тот, кто позволяет забрать свою жизнь тому, у кого для этого нет власти, и не противостоит насильнику, повинен в грехе самоубийства, ибо Господь повелел ему стремиться продлить дни свои, и само естество учит каждое творение защищаться".

Сегодня "трусость", "уважение к себе" и "чувство собственного достоинства" в значительной степени исчезли из публичных дискуссий. Взамен "достоинства" нам предлагается "высокая самооценка". "Уважение к себе" предполагает, что у человека есть моральные принципы, в соответствии с которыми он себя оценивает. "Самооценка" просто измеряет, насколько человек удовлетворён собой. Раньше мерой "достоинства" были самообладание и сила духа человека перед лицом превратностей жизни и враждебности других людей. Теперь же представления о достоинстве изменились. "Достоинство" требует, чтобы мы избегали любых конфликтов, поскольку, вероятно, наша драгоценная личность не в состоянии пережить даже словесных оскорблений. Это - яркое свидетельство слабости характера современного человека и его душевной пустоты.

Невозможно говорить о проблеме преступности, не говоря о моральной ответственности жертвы. Преступники бесчинствуют, потому что мы, законопослушные граждане, потворствуем им, ищем для них оправдания, подчиняемся им. Мы разрешаем и поощряем преступность, потому что мы не сопротивляемся преступникам "здесь-и-сейчас". Преступность растет не потому, что у нас не хватает тюрем, судьи и обвинители слишком мягки, а инициатива полиции скована абсурдными инструкциями. Причина - в отношении общества к преступности. Мы - общество трусов и слабаков.

Пока вам везло

В 1991 году, когда министр юстиции и генеральный прокурор Ричард Торнберг опубликовал ежегодные данные ФБР по статистике преступлений, он сказал, что у человека больше вероятность стать жертвой насильственного преступления, чем попасть в автомобильную аварию. Несмотря на это, большинство людей охотно верит, что существование полиции освобождает их от ответственности в том смысле, что им не нужно заботиться о самозащите. Полицейские, однако - не персональные телохранители. Их роль - в том, чтобы сдерживать преступность фактом своего существования и ловить преступников после совершения преступления. Суды неоднократно подтверждали, что в обязанности полиции не входит защита конкретного гражданина от конкретного преступления. Вы не можете подать на полицию в суд за то, что она не смогла защитить вас от преступников.

Полиция действительно внушает ужас преступникам, поэтому преступники не совершают преступлений там, где есть полицейские. К сожалению, из этого следует то, что если вы станете объектом внимания преступников, полицейских рядом не будет.

Если вы станете жертвой ограбления или изнасилования, вы обнаружите, что вызвать полицию в то время, когда вас грабят, в течение этого процесса очень сложно, даже если у вас с собой сотовый телефон. Тем не менее, вам, возможно, интересно узнать, сколько времени в среднем проходит до появления полиции. Согласно статистике министерства юстиции за 1991 год, полицейским удалось прибыть на место насильственного преступления не позже, чем через 5 минут, только в 28% случаев от всех вызовов". Мнение, что защита полиции - это своего рода услуга, которую можно заказать по телефону и получить своевременно, ошибочно. Как говорят владельцы оружия: "Вызовите полицию, скорую и доставку пиццы. Посмотрите, кто приедет первым!"

Многие люди "решают" для себя проблему преступности, убеждая себя, что они живут, работают и перемещаются только в "безопасных местах". И каждый раз они бывают сильно удивлены, когда оказывается, что преступникам наплевать на эти правила и наплевать на вымышленные границы. Если же вы всё-таки осознаете, что преступление может произойти где угодно и когда угодно, и если понимаете, что можете быть искалечены или смертельно ранены за какие-то секунды, тогда, возможно, вам стоит задуматься, следует ли вверять вашу безопасность в чужие руки.

Власть и ответственность

Стоит ли ваша жизнь того, чтобы её защищать?

Если да, то кто несёт за это ответственность? Если вы считаете, что полиция, вы не только ошибаетесь - поскольку суды считают иначе - вы занимаете морально сомнительную позицию. Как вы можете требовать от другого человека рисковать собственной жизнью, чтобы защитить вашу? Потому что это его работа и он получает за это зарплату? Потому что ваша жизнь бесценна, а зарплата полицейского $30 000 в год? Если вы сами считаете, что отражать нападение преступника с помощью летального оружия неправильно, как вы можете требовать от другого человека, чтобы он сделал это вместо вас?

Вы верите в то, что вам запрещено защищать себя, потому что полиция более квалифицирована, потому что они - профессионалы, а вы - несчастный "любитель"? Да бросьте! Это всё равно, что верить в то, что только концертирующие пианисты имеют право играть на пианино и только профессиональным спортсменам разрешено заниматься спортом. Какие такие особые качества есть у полицейских, которых нет у нас, простых смертных?

Тот, кто ценит свою жизнь и принимает на себя ответственность за свою семью и своих близких, должен позаботиться о способах сопротивления, и быть в состоянии принять ответные меры в случае, если ему и его близким угрожает смертельная опасность. Такой человек никогда не будет полагаться исключительно на других в вопросах личной безопасности или считать, что достаточно вести себя осторожно и избегать "опасных мест". Скажем прямо: ответственный человек должен иметь оружие и уметь с ним обращаться, чтобы защитить себя при столкновении со смертельной опасностью.

К счастью, имеется такое оружие для защиты жизни и свободы, которым может пользоваться практически любой человек. Это пистолет. Небольшой и достаточно лёгкий, чтобы можно было его носить; смертельный, но в отличие от ножа или меча, не требующий большого навыка или силы, это воистину "великий уравнитель". Требующий лишь координации руки-и-глаза и немного самообладания в стрессовой ситуации, он может быть эффективно использован и престарелым, и слабым против молодого и сильного, и одним против многих.

Пистолет - это единственное оружие, которое даст одинокой девушке шанс дать отпор банде насильников, учителю - защитить детей на перемене от сумасшедшего, собирающегося устроить резню в школе, семье туристов - защититься на станции метро от малолеток, вооружённых бритвами и ножами.

Но, поскольку мы живём в обществе, которое в большинстве против свободного ношения оружия, мы оказываемся в центре Большой Американской Войны с Оружием. Борьба с гражданским оружием - вот одно из наиболее заметных полей битвы среди текущих культурных баталий. Примечательно, то малодушие, которое проявили в этой битве представители нашей "консервативной элиты". Фактически, они уже признали моральную правоту оппонентов из числа сторонников ограничения оружия.

Столпы консервативного истэблишмента Уильям Ф. Бакли и Патрик Бьюкенен стараются не затрагивать эту тему. Многие видные республиканцы - за драконовский контроль. Глава департамента по борьбе с наркотиками Уильям Беннет посоветовал президенту Бушу-старшему запретить "наступательное оружие". Джорж Вилл рекомендовал отменить Вторую Поправку (гарантирует право каждому гражданину США иметь оружие), а Джек Кемп выступает за запрет на владение полуавтоматическим "наступательным" оружием. Битва за право на оружие ведётся преимущественно простыми людьми. Убеждения наших элит, как либеральной, так и консервативной, фактически содействуют росту преступности в обществе.

Преступность и контроль за оружием

С любой здравой точки зрения, практически все предложения ограничить право граждан на владение и ношение оружие - чушь. Законопроект Бреди, будь он принят, не помешал бы Джону Хинкли добыть оружие и выстрелить в президента Рейгана. Хинкли купил оружие за пять месяцев до покушения, и его медицинские проблемы никак не повлияли на выданное полицией разрешение, т.к. медицинские данные являются конфиденциальными. Точно так же, в Калифорнии длительный период ожидания до получения оружия на руки и проверка биографии не помешали Патрику Парди купить "наступательную" винтовку и пистолеты, которыми он убил школьников в Стоктоне, ведь до этого он не был признан виновным в совершении уголовных преступлений, что могло бы послужить основанием для отказа в продаже ему оружия. Его предыдущие правонарушения квалифицировались не как уголовные преступления, а как проступки.

В середине шестидесятых появилась социальная реклама, нацеленная на владельцев автомобилей - для предупреждения угонов. Суть рекламной кампании состояла в том, чтобы побудить владельцев не оставлять ключей в салонах. Лозунг был "не помогайте хорошему парню стать плохим". Идея была в том, что оставляя ключи в машине, нормальный, законопослушный владелец подталкивает других на правонарушения; других, которые были бы "хорошими", не введи он их во искушение. В то время у людей было достаточно здравого смысла, чтобы рассудить, кто и за чьё поведение должен отвечать. Эта рекламная акция успешно привела в бешенство значительную часть аудитории и была вскоре прекращена.

Практически все меры по ограничению права на владение и распоряжение оружием оружия предлагаемые Handgun Control, Inc. (HCI - лобби противников гражданского оружия) и другими опираются на похожие представления. Они основаны на убеждении, что законопослушные владельцы оружия в Америке есть источник всех проблем. Своим бессовестным желанием владеть оружием они создают общество, наводнённое пистолетами, тем самым помогая "хорошим мальчикам" стать "плохими", а плохим мальчикам стать ещё хуже. Естественно, что перекладывание моральной вины за насильственные преступления на плечи законопослушных граждан и скрытое оправдание преступников возмущает честных владельцев оружия.

В материалах HCI и прочих выступающих за ограничение права на владение и распоряжение оружием организаций полно предложений ограничить доступность полуавтоматического и другого огнестрельного оружия для законопослушных граждан и напрочь отсутствуют предложения по пресечению насильственных преступлений и наказанию преступников. Глупо ожидать, что предложения HCI или законы об ужесточении контроля над гражданским оружием существенно обуздают преступность. По данным департамента юстиции и бюро по контролю за спиртными напитками, тачными изделиями и оружием (ATF), 90% тяжких преступлений совершаются без пистолета, 93% оружия преступники приобретают незаконным путём, минуя все контролирующие учреждения. Кроме того, число насильственных преступлений ничтожно по сравнению с количеством гражданского оружия в Америке. По оценке ATF, в стране 200 миллионов единиц огнестрельного оружия, около трети - пистолеты. Когда оружия так много, его всегда будет достаточно для желающих использовать его в преступных целях, независимо от строгости запретов и суровости наказания за нарушение. На самом деле предложения HCI и других организаций по ограничению права на владение и распоряжение оружием не нацелены на ограничение преступности. Здесь дело в другом.

Тирания элиты

Ограничение права граждан на владение и распоряжение оружием - это моральный крестовый поход против отсталого, темного населения. Об этом свидетельствует не только явная неэффективность предлагаемых ограничений для предотвращения преступлений, и не только то что ограничиваются права законопослушных граждан, а не преступников, но и та ненависть которую сторонники ограничений испытывают к владельцам оружия и их мерзкому орудию, NRA (National Rifle Association - Национальная Ружейная Ассоциация). Владельцы оружия обычно изображаются как необразованные, параноидальные жлобы, маньяки, склонные к насилию. Именно они выступают против гражданских свобод. Именно они больше всех нуждаются в просвещении и перевоспитании в социально-демократическом духе. В этой связи очень типично высказывание губернатора штата Нью-Йорк Марио Куомо. По его мнению, владельцы оружия - это "охотники, которые дуют пиво, не ходят на выборы, и врут своим женам, где они шлялись все выходные". Национальной Ружейной Ассоциации тоже достается. Сенатор Эдвард Кеннеди назвал её "лучшим другом драг-дилера". Карикатуристы издеваются над сторонниками НРА за то, что они якобы выступают за право детей носить оружие в школу. В целом, пресса придерживается мнения, что НРА выступает за Богом данное право человека по желанию отстреливать кого угодно.

Этот стереотип, конечно, ложный. Криминолог и конституционный адвокат Дон Б. Катес, и бывший сотрудник HCI доктор Патриция Харрис отмечают: "исследования последовательно показывают, что в среднем владельцы оружия лучше образованы и имеют более престижную работу, чем те, кто не владеет оружием...". Последние исследования показывают, что владельцы оружия в большей степени, чем остальные группы населения, осуждают жестокость полицейских, насилие над инакомыслящими и т.п.

Консерваторы должны понять, что неприязнь левых к владельцам оружия проистекает из их веры в утопию "идеального государства". Лучшее описание этой утопии дал Платон в "Республике". В этой работе Платон утверждает, что абсолютно справедливым является то общество, где невооруженные люди проявляют добродетель, занимаясь каждый своим делом, то есть выполняя предписанные им государством функции, в то время как правящая элита царей-философов (которая находится над законом и под охраной абсолютно лояльной армии) управляет, планирует и контролирует общество, опираясь на мифологию, которая скрывает и оправдывает тоталитарные манипуляции.

Жизнь без оружия

Когда журналист Карл Роувэн проповедует ограничение оружия, но сам использует его для защиты своего дома, когда губернатор Мэрилэнда Уильям Дональд Шэфер год за годом пытается запретить полуавтоматическое "оружие нападения", чьё единственное предназначение, как нам говорят, "убивать людей", а сам в это время передвигается в сопровождении полиции штата, вооружённой внушительными девятимиллиметровыми полуавтоматическими пистолетами - это не просто лицемерие. Это проявление особого склада ума, свойственного всем высшим существам, которые взвалили на свои плечи тяжкое бремя просвещения диких масс и которые полагают, как наши конгрессмены, что законы писаны для других.

Представители левой элиты знают, что они и есть цари-философы. Они знают, что людям нельзя доверять; что люди неспособны к честному и справедливому самоуправлению; что оставленное без присмотра общество будет расистским, в нем будут угнетать женщин и преследовать гомосексуалистов, а также попирать права человека. Только левая элита знает, как навести порядок. Они помогут нам жить хорошей и честной жизнью, даже если им придётся для этого лгать нам и прибегать к насилию. И они не терпят тех, кто стоит у них на пути.

Частное владение огнестрельным оружием - это вызов тоталитарной утопии. Тот, у кого есть оружие, знает, что свобода и независимость - не подарок государства. Такой человек оставляет за собой окончательное право судить, посягает ли государство на свободу и независимость. Он готов защитить свободу не одними словами, и способен дать отпор тоталитарным посягательствам со стороны государства.

Опыт Флориды

Недоверие элиты к массам, лежащее в основе движения за ограничение права на гражданское оружие, ярко проявилось во время кампании HCI против нового закона о разрешении скрытого ношения оружия во Флориде. До 1987 года действовал закон, разрешавший скрытое ношение в пределах отдельно взятого округа. Закон был нечётким и, как результат, был объектом противоречивых интерпретаций и политических манипуляций. Разрешения выдавались в основном сотрудникам охранных фирм и привилегированным гражданам с политическими связями. Разрешения действовали только в пределах округа, в котором были выписаны.

Однако Флорида в 1987 году приняла унифицированный закон штата, обязывающий власти округов выдавать разрешение на скрытое ношение любому, удовлетворяющему определённые критериям. Согласно закону, разрешение должно быть выдано любому заявителю, который является резидентом, достиг 21 года, не имеет криминального прошлого, не является алкоголиком, наркоманом, не имел душевных заболеваний и предоставил подтверждение удовлетворительного прохождения курсов техники безопасности в NRA или у иного компетентного инструктора. Заявитель должен предоставить отпечатки пальцев, после чего власти осуществляют проверку личных данных. Разрешение должно быть выдано либо отклонено в течение 90 дней, действует на всей территории штата и должно продлеваться каждые 3 года, что даёт властям возможность заново оценить держателя разрешения.

Этот законопроект вызвал яростные протесты HCI и средств массовой информации. Закон, утверждали они, приведёт к тому, что граждане будут стрелять друг в друга при бытовых ссорах, в том числе при неосторожном вождении, грубом поведении и т.п. Таким образом, Флорида превратится в рай для вооруженных параноиков, где любая проблема будет решаться с помощью пистолета людьми, действующими как судья, присяжные и палачи в обществе "Смертельное Желание".

Никакая другая кампания HCI не демонстрирует так ярко убеждения элиты, лежащие в основе стремления отобрать у граждан оружие. Устанавливая критерии для получения разрешений на владение оружием, HCI и СМИ исходят из того, что законопослушные граждане готовы убить ближнего из-за любой ерунды, и лишь отсутствие немедленного доступа к пистолету удерживает их и не даёт рекам крови растечься по улицам. Простые люди настолько интеллектуально и нравственно несовершенны, что перепутают разрешение на ношение оружия для самозащиты с государственной лицензией на убийство.

Сбылись ли страшные предсказания? Несмотря на то, что в округах Майами и Дэйд были серьёзные проблемы с торговлей наркотиками, уровень убийств во Флориде после вступления в силу этого закона упал. То же самое произошло в Орегоне после введения там аналогичного законодательства. Имеются, кроме того, документальные свидетельства об использовании новыми владельцами оружия для самозащиты. Информация Госдепартамента Флориды показывает, что с начала программы в 1987 до июня 1993 было выдано 160 823 разрешения, и лишь 530 (или около 0,33%) заявителям было отказано в разрешении по причине несоответствия критериям. Это показывает, что закон приносит пользу именно тем, кому он предназначался - законопослушным гражданам. Только 16 разрешений (менее 0,01%) были отозваны по причине совершения владельцами оружия преступлений, связанных с его применением.

Законодательство Флориды использовалось как модель для законодательства в штатах Орегон, Айдахо, Монтана и Mиссиссипи. Кроме того, семь других штатов (Мэн, Северная и Южная Дакота, Юта, Вашингтон, Западная Вирджиния и, за исключением городов с населением более 1 млн. жителей, Пенсильвания) также предоставляют разрешения на скрытое ношение законопослушным гражданам, которые соответствуют различным объективным критериям, а в Вермонте разрешения не требуется вообще. В целом, в 13 штатах законопослушные граждане, желающие носить оружие для самозащиты, могут это делать. И хотя никто, кажется, не собирал статистику во всех этих штатах, имеется достаточно данных, подтверждающих благонадёжность граждан, носящих оружие.

Есть и другие подтверждения того, что вооружённые граждане очень ответственно подходят к применению оружия для самообороны. Криминолог университета штата Флорида Гэри Клек, использовав обзоры и другие данные, установил, что вооружённые граждане защищают свою жизнь и имущество с помощью огнестрельного оружия приблизительно 1 миллион раз в год. В 98% таких случаев гражданин лишь демонстрирует оружие или делает предупредительный выстрел в воздух. Лишь в 2% случаев граждане стреляют в нападающих. Защищая себя, вооружённые граждане уничтожают от 2000 до 3000 преступников в год, в три раза больше чем полиция. Общенациональное исследование Кейта, конституционного адвоката и криминолога, обнаруживает, что только в 2% случаев граждане по ошибке принимают за преступников невиновных. Полиция стреляет в невиновных в 11% случаев, т.е. доля ошибки более чем в пять раз выше.

Рассмотрев вышеприведённые данные и опыт Флориды, просто невозможно прийти к выводу, что честные, законопослушные граждане являются маргинальными психопатами, ищущими повод подстрелить кого-либо, линчевателями или некомпетентными дураками, неспособными определить, когда можно применить смертельное оружие для защиты своей жизни. Не стоит удивляться таким результатам. Ведь изнасилование, грабёж и преднамеренное убийство не являются действиями, требующими особых умственных способностей. Чтобы их распознать, не требуется глубоких книжных познаний. Когда человек угрожает женщине ножом и говорит "ты пойдёшь со мной", вряд ли она может ошибаться относительно его намерений. Маловероятно, что в этой ситуации она будет стрелять в невиновного. А вот для полиции, которая редко находится на месте во время совершения преступления, куда больше шансов оказаться в ситуации, когда виновность не так очевидна, и когда вероятность ошибки выше.

Оружие и свобода

Политическая философия давно признала тесную связь между личной свободой и готовностью народа защищать её с оружием в руках. Политические теоретики, такие несходные как Никколо Макиавелли, Томас Мор, Джеймс Харрингтон, Алджернон Сидней, Джон Локк, и Жан-Жак Руссо, разделяли мнение, что вооружение народа жизненно необходимо для сопротивления тирании. Когда государство разоружает граждан, оно тем самым порабощает их. Только наличие у граждан оружие дает гарантию того, что правительство управляет лишь с согласия управляемых. Как показал Кейт, Вторая Поправка в той же мере является следствием этой политической философии, как и результатом конкретного опыта американской революции. Однако наша консервативная элита отказалась от этого достижения политической философии. Хотя наши консервативные интеллектуалы считают владельцев оружия союзниками, их борьба за право на владение и распоряжение оружием непоследовательна. Дело не в том, что консервативные интеллектуалы - сторонники тоталитарной утопии, хотя неизвестно, насколько левые одиноки в своём убеждении, что можно решить общественные проблемы с помощью государственного регулирования. Проблема в том, что у консервативной и либеральной элит есть некоторые общие культурные черты.

Одна такая черта - вера во власть слова. Неспособность нашей консервативной элиты защитить Вторую Поправку происходит в большой мере от переоценки права на свободу слова, сформулированного в Первой Поправке, и общей недооценке действия. В призывах отменить Вторую Поправку скрывается предположение, что для защиты нашей свободы достаточно и Первой Поправки. Эта вера заключается в том, что свобода не находится под угрозой, если люди могут открыто выражать своё мнение, что никакая тирания и злоупотребления не могут пережить огласки в печати; и что достаточно сказать преступникам, что они преступники для того, чтобы они устыдились. В двух словах, это вера в то, что правды достаточно для того, чтобы сделать людей свободными.

Исторический опыт говорит о том, что этого недостаточно. Подтверждение находят скорее взгляды Гоббса, Макиавелли и других сторонников республиканского правления. Только люди, желающие и способные защищать себя, могут сохранить свои свободы. Очень соблазнительно думать, что появление массовых электронных средств связи навсегда изменило баланс сил между государством и гражданами. Однако, эта точка зрения не проверена временем: история средств массовой коммуникации насчитывает немного лет. Телевидение, радио и пресса - лишь орудия, которые, как и пистолеты, можно использовать ради добра или зла. В конце концов, Гитлер был искусным оратором, он использовал радио очень эффективно, а также был пионером в использовании пропагандистских возможностей кинематографа. Кроме того, конечно, у него были штурмовики, которые очень хорошо умели подавлять инакомыслие среди интеллектуалов.

Вежливое общество

Наша консервативная элита не только переоценивает возможности слова. Она разделяет с левыми убеждение, что вооруженное общество не является цивилизованным, что массовое владение оружием - пятно на нашей цивилизации. Это убеждение, связывающее безоружность с цивилизованным поведением является одним из фундаментальных неизученных верований нашего времени.

Почитав английскую литературу 16 - 19 столетия, можно обнаружить множество упоминаний того, что джентльмен, особенно находясь ночью на улице или в путешествии, брал с собой меч или пистолет для защиты от разбойников и т.п. И не похоже, чтобы это особо шокировало даму, если она была с ним. Правда, в то время не было полиции, но мы уже опровергли убеждение, будто бы существование полиции избавляет человека от ответственности за свою безопасность, и в любом случае существование полиции не устранило совсем преступность.

Совсем не очевидно, почему "цивилизованное поведение " состоит в том. чтобы быть лёгкой добычей для преступника, тем самым поощряя преступность. Возможно, общество, в котором преступление является настолько редким, что никому не нужно носить оружие, и является "цивилизованным", но общество, которое клеймит позором носящих оружие законопослушных граждан - потому, что оно не доверяет своим гражданам больше, чем боится насильников, грабителей и убийц - конечно, не подпадает под это определение. Возможно, мнение о том, что самозащита с помощью смертельного оружия не является "цивилизованным поведением", возникает из убеждения, что насилие всегда плохо, или из убеждения, что каждое живое существо настолько самоценно, что неправильно убивать кого-либо при любых обстоятельствах. Необходимый вывод из этих суждений таков, что жизнь не стоит защищать. Их никак нельзя назвать "цивилизованными", поскольку на практике представления о том, что сопротивление насилию и убийство всегда неправильны способствуют возрождению варварства. Их воплощение в жизнь неизбежно приведет к тому, что те, кто не уважает жизнь и собственность, будут властвовать над теми, которые уважают.

На самом деле, тот, кто убеждён, что неправильно вооружать себя против преступного насилия, проявляет презрение к божьему дару жизни (или, говоря современным языком, не ценит себя должным образом), ведет себя безответственно по отношению к своей семье и близким, и объявляет себя умственно и морально ущербным, так как не доверяет сам себе. На самом деле, государство, которое лишает своих законопослушных граждан способа эффективно защитить себя - не цивилизованное, а варварское. Оно становится пособником убийц, насильников и бандитов и проявляет свою тоталитарную сущность, молчаливо допуская, что беспредел, творимый преступниками, представляет гораздо меньшую угрозу, чем мужчины и женщины, считающие себя независимыми и действующие соответственно.

Пока сторонники ограничения права на владение и распоряжение оружием и прочие адвокаты доброго, мягкого общества постоянно порицают наше "вооруженное общество", на самом деле мы не живём в вооружённом обществе. Мы живем в обществе, в котором преступники и представители государства обычно носят оружие, а многие законопослушные граждане владеют оружием, но не ходят вооружёнными. Статистика Министерства юстиции свидетельствует, что 87% всех насильственных преступлений происходит вне дома. Фактически, имея десятки миллионов единиц огнестрельного оружия, мы - невооружённое общество.

Вернем нашу безопасность!

Ясно, что полиция и суды не обеспечивают существенного сдерживания преступности. В то время как левые обращают внимание на бедность, образование и программы борьбы с наркоманией, консерваторы выбирают более прямой путь. Джордж Вилл призывает к значительному увеличению числа полицейских и созданию добровольных дружин охраны порядка. Тем временем, NRA и многие лидеры-консерваторы выступают за то, чтобы преступники, совершившие насильственные преступления, отбывали по крайней мере 85% своего срока, а при повторном нарушении получали пожизненное заключение.

Наше общество страдает от вредного убеждения, что лишь действия властей являются законными, и что государство есть источник нашего земного спасения. Рецепты борьбы с насильственной преступностью (как левые, так и консервативные) не учитывают того, что граждане сами должны заботиться о своей безопасности, а переоценивают возможности государства влиять на моральное состояние общества. Пока законопослушные граждане не принимают персональной ответственности за совершающиеся преступления, программы борьбы с преступностью - и левые, и правые - не будут работать.

илль о Правах не дарует права людям, и его отмена не означала бы появления у правительства новых, ранее запрещенных полномочий. Билль о правах - это перечень фундаментальных, естественных прав, которыми человек наделён Создателем. Эти права определяют, что значит быть свободным и независимым народом. Они должны существовать для того, чтобы правительство правило только с согласия народа. Однажды это было даже признано Верховным Судом. В деле "Соединённые Штаты против Круикшанка" (1876) - первый случай, когда Суд имел возможность толковать Вторую Поправку - было решено, что право, предоставленное Второй Поправкой, "не является правом предоставляемым Конституцией. Существование этого права, по определению Суда, не зависит от этого акта". Отмена Второй Поправки не объявила бы оружие вне закона, как, например, отмена Пятой Поправки не наделила бы правительство правом произвольно сажать и убивать людей. Правительство, которое аннулирует любую часть Билля о Правах, при поддержки большинства или без таковой, всегда действует неправомерно, становится тираническим и теряет моральное право управлять. Вооруженные граждане США не склонны к компромиссам и не пойдут покорно во мрак тоталитарной утопии. "Вы можете отобрать у меня пистолет только через мой труп" - вот наше кредо. Если левые видят в нем свидетельство нашей отсталости и дикости, то мы, вооруженные граждане, надеемся, что они способны так же бескомпромиссно отстаивать свободу слова, как мы - право на самозащиту. "Заберёте у меня пистолет, только вынув его из моих холодных, мёртвых рук". Пока либералы примут это утверждение как свидетельство ретроградной, насильственной природы владельцев оружия, мы, владельцы оружия, надеемся, что либералы питают такие же чувства к своим печатным станкам, текстовым процессорам и телевизионным камерам. Республика зависит от пылкой преданности всем нашим фундаментальным правам. Будущее страны зависит от того, насколько мы готовы бороться за наши фундаментальные права и свободы.